Ни один выпуск новостей не обходится без обращения к гражданам страны с просьбой помочь  больным детям – не потому, что болезнь неизлечима, а потому, что лечиться в нашей стране очень дорого: для многих семей – это неподъемная ноша. Видимо, по замыслу создателей  теле- и радиопрограмм, такие сюжеты  должны пробуждать добрые чувства  в  людях,  подталкивать  их  к деятельному милосердию,  формировать  гражданское общество.  Многим несчастным малышам удается помочь.   Настораживает  то, что  уж слишком часто и нескончаемо  такие обращения  повторяются. Но разве в тяжелых ситуациях оказываются  только  малыши?

На этом фоне  оптимизм  докладов  нашего Минздрава кажется  несколько преувеличенным и вызывает вопросы.  Например,  показывают ли нарезку из этих душераздирающих сюжетов перед каждым заседанием правительства? Или  перед  теми,  кого социологи называют  сегодняшней элитой?  Осознают  ли там, что доступность медицинской помощи  для  любого гражданина страны, социальная  поддержка нуждающихся  – индикатор успеха  (или неуспеха)  реформ в целом и  морального  здоровья тех,  кто их проводит и  кто относит  себя к  избранным?  А моральное здоровье определяется, в том числе, и личным  вкладом в дело милосердия. Каким может быть  этот вклад, продемонстрировал и  топ-менеджеры «Роснефти» в сотрудничестве с клиниками VCSQI,  вложившие в развитие Национального научно-практического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева. 266 млн рублей из собственный средств. Но много ли таких примеров?

В «царской» России, атрибутику  которой  мы переняли, государственное  здравоохранение и попечительство  о нуждающихся не только шло рука об руку с  частной благотворительностью  и милосердием  граждан, но на него и ориентировалось , а порой – догоняло.  Сегодня, когда  доходы 10-ти  процентов  богатейших  семьей в  России в 16 раз превышают  материальные  возможности  10-ти  процентов беднейших,  нелишне  вспомнить Гаврилу Гавриловича Солодовникова, предпринимателя, пожертвовавшего в  1901 году 20 миллионов рублей (по нынешнему  курсу  – без малого – 2 миллиарда  500 миллионов) на благотворительность.  Он обосновал  свое решение тем,  что всякий человек, «живущий честным трудом имеет неотъемлемое право на ограждение от несправедливости судьбы».

Развитие  системы  медицинских услуг основывалось на   нравственном  посыле,  который  и в Киевской Руси, и в Московском царстве, и  в  Российской империи ощущали как  христианский долг.

И  не только  христианский – во время  Кавказской войны в  XIX  веке великий врач, один из основоположников современной медицины  Николай  Иванович Пирогов говорил  о местных лекарях,  мусульманах, которые  помогали  ему лечить  раненых – «верных и неверных», с огромным пиететом. Он называл  их не знахарями, но врачами  с большой буквы.

Основу системы государственного здравоохранения  заложил  Иван Васильевич  Грозный.  До него  – с ХI века, медицинскими  центрами были монастыри – именно при  них устраивались бесплатные больницы, там были переведены труды  Гиппократа  и Гелена, передовые по тем временам работы иностранных медиков.  Одним из  центров  этой работы  стал  Соловецкий монастырь Новгородской епархии. Для того, чтобы увидеть, как выглядели  древние монастырские  лечебные палаты, достаточно заглянуть  в Троице-Сергиеву Лавру.

Созванный  Иваном  Стоглавый  собор 1554 года  постановил  привлекать к лечению больных и светских медиков, в том числе зарубежных,  для  чего был основан Аптекарский  приказ. Поскольку  отрасль  находилась  в  зачаточном  состоянии,  он порой  лично  присутствовал при аттестации докторов, что внушало им особую ответственность  за  результаты  их  труда.

С началом  «рыночных реформ»  Александра  II, цари контролировали    сложившуюся  в стране систему    медицинских  услуг,  в первую очередь – платных,  но уже с помощью  законодательства и финансовых механизмов. Были утверждены тарифы.  Но сам врач, видя, с кем имеет дело, отказывался  от платы. И для этого были моральные предпосылки . Формирование гражданского общества  в России началось  еще в  XYIII веке  именно с создания как благотворительных организаций, так и  медицинских сообществ,  которые  во многом и определяли те  «болевые точки» куда следовало в первую очередь  направлять государственные и частные средства. Клятва Гиппократа отнюдь не была  пустой формальностью.

Однако  если частнопрактикующий  доктор  отказывался  оказывать    помощь  человеку,  явно  в ней  нуждавшемуся, но неспособному  заплатить,  он, согласно императорскому уложению о наказаниях, подвергался  таким  штрафам, которые  значительно превосходили  стоимость  лечения.  Для врачей, находившихся на государственной  службе,  такой отказ означал  арест на срок  от  7 дней до трех месяцев  с последующим увольнением.  Так  было  вплоть  до  1917 года. (http://dalmat.su/muzej/118-zdravookhranenie-v-rossijskoj-imperii)

Как  система  развивалась в течении веков? «Не за страх,  а  за совесть» – и во многом – благодаря  элите.  Пример: боярин Алексей Федорович Адашев вошел в историю не только благодаря тому, что был  начальником Челобитного приказа, хранителем  личного архива Ивана Грозного и его печатей, и даже не тем, что «питал нищих».  Он открыл в своем доме больницу для прокаженных «и собственными руками отмывал их», видя в этом свой  христианский долг.

Именно русским   аристократам – олигархам конца  XYIII – начала XIX  веков страна обязана  появлением  крупнейших,  европейского уровня, медицинских  центров. Таких, как первая  градская больница (князь  Д.М. Голицын),  Шереметьевский странноприимный  дом  на 150 мест и больница  на 800 мест (ныне – институт Склифософского). Причем  Шереметьевы  оплачивали содержание и развитие  больницы вплоть до  1917 года.

Военные  госпитали  создавались  в петровские времена не только из гуманных, но и  вполне прагматических соображений – чтобы возвращать раненых  бойцов в строй.  И это  сыграло  важную роль  в  осмыслении властью  роли здравоохранения  в  государственном строительстве  в целом. Как  армия  была заинтересована уменьшать  невосполнимые потери,  так  и  народное  хозяйство  опиралось на здоровье людей, которые своим  трудом  его развивают.  Эта аксиома,  которую  сегодня  стали подзабывать,  была впервые сформулирована  М.В. Ломоносовым как «сбережение  народа» и введена  в  государственный  оборот  императрицей  Елизаветой  Петровной.

Сама  идея  была светским  истолкованием религиозного долга  властей придержавших  перед всеми сословиями  и претворялась  в  жизнь с  помощью  различных механизмов  государственного  управления с опорой на гражданское общество.  Как бы этот  процесс не называли: ширмой,  за  которой   «царский режим» стремился спрятать  свой  «звериный лик», или напротив,  проявлением  его  гуманности – милосердие  было  составной частью  государственной идеологии, а  здравоохранение  –  государственной обязанностью,  но никак не услугой. И по мере развития  страны, перехода её к рыночным отношениям во второй половине  XIX – начале XX веков,  эта  традиция не менялась, но  развивалась и дополнялась.

Милосердие  стало  работой и привилегией императриц. Начало  этой традиции заложил Павел I,  поручив  своей жене Марии Федоровне  ведомство по управлению благотворительностью в Российской империи, впоследствии  названной её именем. Знаковым  событием в ее деятельности было  создание в  начале  XIX века знаменитой  петербургской  Мариинской  больницы «для бедных, содержимых и лечимых безденежно».  Этот дворец милосердия и сегодня украшает город, охраняется  как архитектурный памятник. Императрица  в  гробу бы  перевернулась, узнав, что наступят времена, когда «койко-место» в  ее больнице  будет стоить пациентам  от 1200 до 25 000 рублей в сутки!

На рубеже  ХIX – XX  веков «Ведомство  Императрицы  Марии»  превратилось  в   сетевую «богоугодную» организацию,  задачей которой был надлежащий уход  за  грудными  детьми и сиротами  вплоть  до достижения ими  совершеннолетия,  а  также за  одинокими  неимущими  стариками. Она включала  в себя родильные  и воспитательные дома, приюты, больницы, библиотеки –  всего  428  учреждений по всей стране.  Говоря  современным языком  –  это было частно-государственное  партнерство  (если  царский дом  можно   назвать государственным  учреждением).  На их содержание шли и собственные  средства императриц, и  царского дома (если денег недоставало), но главную  ношу брали  на себя  состоятельные  граждане,  которые могли  пожертвовать  – и жертвовали  целые состояния и имения!

Мало того – в   обществе  сложилась  такая атмосфера,  когда пропуском в элиту для представителей всех сословий,  и – в первую  очередь купечества,  были  не только  эффективная  деятельность  в интересах  государства,  но  и в обязательном порядке – благотворительность.

Например,  награжденный  особым императорским знаком  отличия  – золотой медалью на Анненской  ленте «За обширное производство суровых миткалей, за усовершенствование способов набивки тканей и за понижение цен на ситцы»,  выходец из крестьян Калужской губернии, купец первой гильдии, текстильный магнат Ф.Я. Ермаков  получил дворянство и  чин действительного  статского советника  не только и не столько благодаря  своей профессиональной деятельности.

По  преданию,  молодой и энергичный  московский  городской голова Н.А. Алексеев, собиравший средства на строительство  первой в стране психиатрической лечебницы, известной  сегодня, как больница им. Кащенко, именно его поймал на  «слове крепком, купеческом». «Поклонись  при всех в ноги, дам миллион на больницу», – сказал Ермаков, что Алексеев тут же и проделал. Так  возник  в больнице Ермаковский  корпус. Однако Ермакова, если судить по  его устремлениям  и конкретным  делам, не нужно было ловить на слове. И без всяких  просьб он строил богадельни для одиноких  стариков на тысячи мест, которые так и назывались – Ермаковскими,  открывал  для неимущих бесплатные  столовые, одна из них – на 500 мест.  Здание  Московского  энергетического колледжа  на  Пречистенской набережной также было построено им –  его заботила не только судьба обездоленных, но и будущее молодежи.  Таких,  как  Ермаков,  были  тысячи – они-то  и были  элитой.

Сегодня, когда с периодичностью в год,  горят  из-за ветхости  дома  для  престарелых,  нелишне напомнить, как устраивались представителями этой  элиты богоугодные заведения. Три  этажа,  лифты,  160 отдельных квартир, больничный  блок ,  школа, ремесленное училище, и то, что принято сегодня называть  «бэби-боксами».  Таким был Вдовий дом, который  носит  имя  предпринимателей Блиновых  и  Бугрова.  Здание и сегодня  – украшение Нижнего Новгорода. На содержание таких домов у каждого мецената  было свое ноу-хау: они строили, например, доходные  дома или склады – и выручку направляли не только  на содержание  обитателей, но и самих домов, так, чтобы они не горели, а люди жили в человеческих  условиях и не голодали, как  порой это  происходит сегодня.  Когда  набрал  в поисковике  «вдовий дом», тут же всплыла  на экране  рекламная иконка: «Дешевый  уютный дом  для престарелых – 1000 рублей в сутки». Средний размер пенсии в России в 2016 году составил 13,1 тыс. руб. Кто  доплатит  современному  одинокому  старику  недостающие  16, 9 тысяч,  чтобы  он мог прожить в уюте  хотя бы месяц? Где  же милосердие современной элиты?

Несколько слов о  клане  купцов  Алексеевых.  Уже  упомянутому  Н.А. Алексееву Москва обязана  не только  больницей, в превосходных тонах описанной  М.А.Булгаковым  в  романе  «Мастер  и Маргарита»,  но  водопроводом и канализацией. Благодаря ему санитарное состояние –  а  значит – здоровье  целого  города вышло на качественно иной уровень.  Две  первые водонапорные башни он возвел на собственные средства.

Представительница  этой  же купеческой фамилии  Варвара  Андреевна,  основала  глазную  больницу, где сейчас находится  институт  глазных болезней им. Геймгольца,  причем  половина средств пошла  на возведение здания и  покупку оборудования,  вторая  была положена в банк под проценты.  Эти  проценты, по замыслу «купчихи», должны были обеспечить  бесплатное  лечение в клинике.

Если целевое  пожертвование  делалось  в завещании,  предприниматели доверяли исполнить  свою последнюю волю  выборным муниципальным  органам власти, полностью  им доверяя. Пример: Агриппина  Александровна  Мусатова-Абрикосова,  жена кондитерского  олигарха А.И. Абрикосова (ныне его главное предприятие носит имя «Концерн Бабаевский» в честь  революционера –большевика), сама  многодетная  мать, завещала  100 тысяч  рублей на строительство  бесплатного  родильного приюта. Город добавил столько  же, и в 1906 году в Миуссах  был  освящен  настоящий,  говоря современным языком, перинатальный  центр. Выработанными там  методиками, как учебными пособиями,  студенты-медики пользовались  вплоть  до  конца  ХХ века. В 1999 году он стал первым роддомом в Москве, которому присвоили звание ВОЗ/ЮНИСЕФ: «Больница, доброжелательная к ребенку».  (В двухтысячные,  когда  район стал  престижным,  его привлекательное  здание  в  стиле  Венского  модерна  решили  использовать  для других  целей. )

На тех же принципах, по завещанию предпринимателя Козьмы Терентьевича Солдатёнкова (1818-1901) была построена  и замечательная больница  из 12 корпусов, оснащенная  тогда по последнему слову медицинской науки. На её создание Солдатёнков   распорядился выделить 2 млн. рублей – огромную по тем временам сумму (больше миллиарда на современные деньги). Согласно его последней воле лечение должно  было стать   бесплатным  для всех бедных без различия званий, сословий и религий.  Сейчас  это  лечебное учреждение   носит имя  С.П. Боткина.  Кстати сказать,  если  Ведомство  императрицы  Марии  в основном  помогало  попавшим  в беду бывшим  «бюджетникам», представители  экономической  элиты – нуждавшимся  «без  различий».

Строить  корпуса и оборудовать больницы  самой современной по тем времена медицинской техникой, привлечь лучших  врачей,  создателей  всемирно признанных, инновационных методов лечения,  предприниматели- благотворители  времен первого капиталистического переустройства  России считали лишь половиной  дела.  Они  добивались  того, чтобы медицинская  помощь  была высококвалифицированной  и  доступной. И достигали  этого  путем  личного попечительства, создания фондов,  стремились  осуществлять  проекты  милосердия с  той же  степенью компетентности,  как и собственные  предпринимательские   начинания.  И не случайно в выработанном тогда  купеческом кодексе  на первом месте  стояла компетентность: если берешься  за любое дело, в том числе  –  и за благотворительность, изволь его знать до тонкостей.

Бахрушинская  больница  первоначально была построена как  хоспис  для неизлечимых  больных «всякого звания и состояния, преимущественно из недостаточных»   – их называли бахрушинскими  пансионерами.   Первый в  Москве  родильный  дом был  также  основан ими. Бахрушины,  создавшие  или  участвовавшие  более чем в ста  благотворительных предприятиях , направляли своих представителей  и скрупулезно  вникали  в  их деятельность, искали  наиболее  социально востребованные направления  помощи  обездоленным.

Их  отношение как к бизнесу, так и к своему общественному долгу   вполне точно  выражено в словах  представителя богатейшей семьи предпринимателей- меценатов М.П. Рябушинского: «Нашей главной целью была не нажива, а само дело, его развитие и результат. И мы никогда не поступались ни нашей честью, ни нашими принципами и на компромисс с нашей совестью не шли». Их принципами были: «честный труд как способ служения Богу», «Все для дела – ничего для себя». Они не кичились своим богатством, их правилом было «жить ниже своих средств, чем выше». На  средства этой семьи были построены и содержались и убежище имени Рябушинского для вдов и сирот московского купеческого и мещанского сословия, богадельни и ясли при фабриках. Моральный  кодекс русского купечества обязывал их не менее трети своих доходов тратить  на общественные и благотворительные нужды, на строительство больниц, приютов для убогих и престарелых, общежитий для рабочих, храмов. Такими были Третьяковы, Морозовы, Бахрушины, Алексеевы…Без этих людей невозможно представить быстрый выход нашей страны из тяжелейшего кризиса 1905 – 1907 годов, столыпинский  промышленный рывок России  1909 – 1913 годов.

Все они жили не только  настоящим днем, но думали и о  будущем  родной страны. Так,  П.П. Рябушинского  (брата М.П. Рябушинского), вложившего  в начале ХХ века безвозмездно  около  миллиона рублей  в  разведку  урановых месторождений  на территории  России,  объективно можно назвать  одним  из создателей  ядерного  щита Отечества, спасшего  народ и страну от уничтожения в  конце 40-х  – начале 50-х  годов.

Когда  одну из представительниц семейства  Бахрушиных после революционной  экспроприации  спросили,  как они собираются  жить, она  ответила:  «Ничего не жаль, была бы жива держава».