Человеческая память уникальна. Некоторые события мы можем помнить в мельчайших подробностях до последних дней. Но есть особая память — детская, она хранит всё пережитое… Это рассказ о личных воспоминаниях об ужасной войне героев моих интервью.

Гареев Махмут Ахметович
(1923—2019), генерал армии, президент Академии военных наук РФ, доктор военных и исторических наук, профессор, лауреат Государственной премии РФ имени Г. К. Жукова:

— Родился я в Челябинске в многодетной семье. В поисках работы много переезжали. В 1931 году, когда жизнь стала невыносимо тяжёлой, отец перевёз семью в Узбекистан — в Китабский район Кашкадарьинской области, где я пошёл в первый класс начальной школы с преподаванием на русском языке.
Война застала в Ташкентском пехотном училище, курсантом которого после настойчивых обращений в военкомат я стал 14 мая 1941 года. Долго учиться не пришлось — ускоренный выпуск офицеров, и уже в ноябре 1941-го в звании младшего лейтенанта — первое назначение: командир стрелкового взвода 99-й отдельной стрелковой бригады Среднеазиатского военного округа. А спустя два месяца, по окончании курсов «Выстрел», фронт. В это время шли жестокие оборонительные бои под Вязьмой и Ржевом. Рисковать приходилось часто, но прежде всё хорошо обдумывал, цена ошибки — жизни солдат.

Голосов Рудольф Александрович
(1927), Герой Советского Союза, легендарный подводник, вице- адмирал, кандидат военно-морских наук:

— В начале войны бабушку, маму и нас, четверых детей, эвакуировали в Свердловск к родственникам отца. Я учился, много читал, любил романы Жюля Верна. В стране в то время активно развивалась авиация — рекорды Валерия Чкалова, полёты женского экипажа Марины Гризодубовой — в общем, романтика… Конечно же, решил стать лётчиком. В Свердловске располагалась авиационная спецшкола, в неё принимали ребят после седьмого класса. Экзамены сдал успешно, но из-за семейных обстоятельств — помогал маме с младшими детьми — опоздал к началу занятий и был отчислен. В это же время шёл приём во вторую Ленинградскую военно-морскую спецшколу, куда меня моментально зачислили по итогам сданных экзаменов и результатам медкомиссии.
В 1942 году из блокадного Ленинграда спецшкола была эвакуирована в город Тара Омской области. После возвращения в Ленинград в 1944 году она влилась в состав Ленинградского военно-морского подготовительного училища, которое я окончил с золотой медалью и вне конкурса поступил в Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе.

Казимиров Владимир Николаевич
(1929), советский и российский дипломат, Чрезвычайный и Полномочный Посол в отставке, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» IV степени:

— По окончании четвёртого класса в начале июня 1941 года был отправлен в деревню под Каширой к маминым родителям. А потом началась война, и мы с двумя двоюродными братьями застряли там надолго. В конце ноября мы издалека услышали шум моторов. Выглянув, заметили какие-то броневики с красными полотнищами под козырьками и подумали, что это наши войска. Но потом разглядели на красном фоне белый круг с чёрной свастикой посредине…
Наша деревня с трёх сторон была окружена лесом лишь в одну сторону простиралось поле. Поэтому немцы наведывались к нам лишь днём, отбирая тёплые вещи да мёд (узнав, что тут известная в округе пасека). Но оставаться ночевать не осмеливались. К ночи из лесов выходили то раненые, то отставшие от своих частей красноармейцы, но и они не могли здесь ночевать — им надо было двигаться по темноте дальше, к своим. Им надо было только успеть перекусить и снова в путь. Так что власть менялась дважды в сутки.
А через 12 дней конармия генерала Белова выгнала немцев из наших мест и двинулась дальше на запад. Вскоре мы узнали, что немцам так и не удалось овладеть Тулой. В конце января 1942 года я вернулся домой в Москву, где ещё застал немецкие бомбёжки столицы. На Серпуховке — недалеко от нашего жилого дома — был снесён бомбой весь квартал.

Соломин Юрий Мефодьевич
(1935), художественный руководитель Государственного академического Малого театра, народный артист СССР, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством»:

— Была в моём детстве такая история — 1943 год. Чита. От нас до Маньчжурии всего четыреста километров. Город на осадном положении. Стрельбы нет. Японцы вели себя довольно корректно по отношению к Советскому Союзу. Но мы, дети, страх испытывали. Как-то вечером бабушка, приоткрыв дверцу печки, где играли рыжие огоньки, чтобы успокоить нас, посадила троих малолеток рядом с собой — меня, Витальку и нашего двоюродного брата и стала читать чеховскую «Каштанку». Тот вечер… Он остался во мне… Как и любовь к животным, особенно к собакам…

Сурмило Александр Захарович
(1937—2014), профессиональный спасатель, награждён медалью «За спасение утопающих», спас более 40 человек:

— Шла война, старшие братья воевали в регулярных частях Красной Армии. Шли ожесточённые бои. Наш хутор на окраине Славянска-на-Кубани оккупировали немцы. Часть их разместилась в нашей хате, а нас выгнали в сарайчик. Мама должна была готовить для немецких офицеров и солдат, а они, дожидаясь еды, выпивали и играли в карты. За любую провинность били… Мне, пятилетнему ребёнку, казалось, что всё зло сосредоточено именно в этих раскрашенных картонках. Однажды, надеясь защитить маму, подкрался к столу и бросил колоду в очаг… Мама накрыла меня своим телом, стараясь уберечь от нескончаемых ударов автоматами…

Это не должно быть забыто! Это не должно повториться!