В Мюнхенском университете им. Людвига и Максимилиана (Отделение славянской филологии) прошли научно-поэтические чтения памяти советского и российского теоретика и историка литературы, доктора филологических наук, профессора МГУ Сергея Кормилова. В них приняла участие и Всероссийская школа поэзии.

С. Кормилов

Ничейная, неизведанная земля современной русской поэзии затерялась в буреломах критических обзоров и литературоведческих статей, не способных представить читателю общей картины происходящего на её просторах. Вступивший в её пределы автор, вынужден вести неустанную борьбу за свою историю в современной литературе, не выходя за рамки простительной субъективности. «Эта субъективность сегодня — правило хорошего тона, выражающее демократизм автора, соглашающегося с существованием иных взглядов, за которыми стоит такая же субъективность. И даже если это лучший профессионал в своём деле, он, подчёркивая свою субъективность, как бы извиняется перед нами за свой профессионализм и признает право дилетантов делать свои собственные обобщения. И те, безусловно, пользуются предоставленным правом — и у тех, кто думает о деле, нет защиты от этой толерантности, которая как раз дело-то сделать и не даёт», — так описывает сложившуюся ситуацию Владимир Козлов.

На этой земле лучшие авторы всегда будут названы «характерными для нынешнего положения вещей в поэзии», а лучшие произведения, по словам Михаила Айзенберга, получат определение: «Голоса Культуры (которые) доходят до нашего космоса невнятно. Как шум за стеной коммунальной квартиры: можно разобрать отдельные реплики, но смысл происходящего, суть разговора не улавливаются».

В Оптиной пустыни. 2010 год

Тем не менее, на всей территории творчества протекают процессы, в основе которых остаётся заложенный тысячелетней историей страны культурный код, память человека творящего, способного помнить традиции и предлагать новое, показывая всё многообразие мира внутреннего, соответствующее удивительному многообразию мира внешнего.

«Слепота по отношению к традиционным формам распространена ещё более, в силу узаконенности самой традиции». Когда разговор заходит о такой твёрдой поэтической форме, как сонет, создаётся ощущение, что почти у всех собеседников сразу атрофируются все органы чувств. Нет привычного формата, нет восприятия материала, нет информационных раздражителей и мотивационных провоцирующих внимание факторов.

Венок сонетов, посвящённый памяти Сергея Кормилова, закономерен — помянуть тонкого стиховеда не просто образцом твёрдой формы, но одним из самых сложных её видов — твёрдой формой «в квадрате», обращение к которой — всегда вызов самой стиховой культуре сочинителя.

Восходя к строгим правилам, установленным ещё в XV веке в Тоскане, венок сонетов на протяжении эпох выступает как своеобразный контрапункт между строгим следованием сложившейся веками традиции, точнее даже канону, — и неизбежной в любом живом поэтическом творчестве логикой художественной трансформации, в диапазоне от острожного расширения возможностей до резко обозначенного эксперимента. В этом смысле опыт автора скорее следует признать умеренно-экспериментальным».

Написанный Ильёй Сельвинским в прошлом веке венок сонетов с нарушенными каноническими признаками был назван «дефорированным». Венок памяти, посвящённый Сергею Кормилову, это не только дань русскому учёному, но и пядь земли, осознанно предлагаемая для творческого эксперимента и развития формы, внутри которой могут переплетаться итальянский и коломенский, французский и рузский, английский и киммерийский (крымский) сонеты, это работа с новыми смыслами и в целом новая вариация канона венка сонетов, которая ещё должна получить своё определение.

«Остаётся только сожалеть, что в эпоху скоро- и краткочтения подобные эксперименты по ритмической, речевой и смысловой интерференции понятны и интересны преимущественно специалистам. Впрочем, сохранение и совершенствование в этой области человеческого знания и умения так или иначе является частью культуры и работает на её развитие», — отметила Нина Ягодинцева.

Текст Артёма Смирнова