А в это время город продолжал жить своей жизнью. Призрачные кирпичные домики в тихих улочках, созревающие и падающие под ноги жердёлы, далёкий плеск волн и пылящиеся в старом резном столе стихи неизвестного автора. Всё спокойно, всё как будто не по-настоящему, и уже размыты контуры недавно прошедшего фестиваля, а по улице Чехова…

***

Оранжевые градины жердёл
Ржавеют мягкой плотью вдоль обочин,
По таганрожьи ветер тени смёл
В огромные колодцы южной ночи.

По божьему, не так как по-людски,
Кирпичный дом закатом заколочен,
По пояс врос в тяжёлые пески,
Своей рыбацкой костью стал не прочен.

Трещит дверной косяк,
скрипит окно,
Какой пустяк,
давно всем всё равно,

Что станет с виноградными кустами,
ползущими в пустые небеса,
засохшая на листьях стрекоза
вверх смотрит ослеплёнными глазами.

***

Ворот в старинный двор литой чугун
На плитах тишины и дом, и небо,
И рыбой пахнущий седой колдун
Мнёт в тонких пальцах серый мякиш хлеба.

Закончится однажды блеск и плеск
Воды у берегов, и встанет слепо
Над половецкой степью русский крест,
Над мелководьем — Троицкая крепость.

Охрипший ворон
будет кликать ночь,
Не знает город
чем ему помочь.

Завоет ветер в тощих трубах следом,
И рыбой пахнущий седой колдун
Откроет двери миллионам лун,
Уложит спать, укроет тёмным пледом…

***

Дом, как больное дерево, в ночи
вздыхает тяжело, пугая кошек,
и лунный свет теряется в окошках,
измазавшийся сажей у печи.

Слой пыли покрывает зеркала,
А в них — мгла таганрогского залива,
Крик чаек, охраняющих ревниво
Смотрящего из пыльного угла.

Ребенка-при-зра-кааа-аа
не дозовёшься,
а только искоркой
во тьму сорвёшься

и поплывёшь неведомо куда,
листая волн страницы, примечая:
торговые старинные суда,
кирпичный выступ заревого края.

***

Песок во мне. Песок в моих глазах.
Когда столетний ворон глушит рыбу,
пришедшую на нерест, сев на глыбу,
не отражающуюся в волнах.

Азовия мелка и медлен бег
моих минут, отброшенных на берег,
Пусть здесь никто и ни во что не верит,
Но здесь бывает сыплет мелкий снег,

и улицы сползают
в пустоту,
и припадают
к донному кресту

домов кирпичных треснувшими лбами.
Их время незаметно истекло.
Залив над ними — мутное стекло,
всё исцарапанное плавниками.